Осколки (Трилогия) - Страница 53

— Так вам до вечера не управиться будет, почтенный… Позволите помочь?

Серые в карих крапинках глаза недоверчиво уставились на меня.

Я положил кайрис на телегу, в углубление между мешками (чтобы не свалилась в грязь во время починки), завернул рукава куртки и рубашки повыше и предложил:

— Вы поднимайте, а я займусь колесом. Согласны?

Мужик смерил взглядом мою фигуру, прикинул в уме, что сам будет посильнее, и кивнул. Я поднял колесо, подкатил к оси. Рама скрипнула, приподнимаясь, а остальное было уже делом простым, хотя и требующим некоторой сноровки.

Пока возница забивал в паз новый шкворень, я, отыскав среди луж в колеях самую чистую, сполоснул руки, чувствуя, как пальцы начинают стынуть на сыром воздухе, и вернулся к телеге. Ее хозяин уже ждал, хмуро супя косматые брови.

Годам к сорока пяти будет, не меньше. Крепкий, но уже начинающий оплывать жирком. Взгляд цепкий, натренированный, вот только — на что? Волосы светлые, но, намоченные дождем пряди кажутся темнее, чем на самом деле. Черты лица не то чтобы мягкие, но и излишней грубости в них незаметно. Обычный человек, в общем. Взрослый и понимающий: любой труд должен быть оплачен, хоть монетой, хоть добрым словом. Но какой платы потребует парень, невесть откуда взявшийся на дороге, да еще с мечом в руках, хоть и спрятанным в ножны, да с рукоятью, для надежности примотанной к ним ремешком? Такой и кошелек заберет, и душу вынет, если что-то против нрава ему скажешь.

— Благодарствую за помощь, — наконец, нехотя проронил возница, нервно поводя плечами под кафтаном из толстого домотканого полотна.

— Как не помочь хорошему человеку? — Ответил я, и между нами снова воцарилось молчание.

Мужик пожевал губами, что-то обдумывая, потом, видимо, собравшись с духом, выпалил:

— А что взамен получить желаете?

— Взамен?

— Ну, вы ж ручки пачкали, да…

Хочет сказать, занимался неподобающим для себя делом? В некотором роде, возможно, но только в некотором: за свою жизнь я успел попробовать на вкус множество занятий и четко уяснил главное: есть разные работы, и те, что нужнее и важнее прочих, как правило, грязны и трудны. Но тем и почетнее их выполнять, не так ли?

— Взамен, значит… Есть кое-что, почтенный. Погода-то разладилась, а идти мне еще долго, и мокнуть под дождем не хочется. Здесь поблизости живет кто-нибудь? Довези меня до селения, и будем в расчете!

— И только?

— А зачем мне больше?

Мужик подумал еще немного, потом повеселел и махнул рукой:

— Залазьте! В дороге, оно, вдвоем веселее!

Ну да, веселее. К тому же человек с оружием, да еще мирно к вам расположенный — лишний повод для уверенности. Усмехнувшись прозрачной хитрости возницы, я занял место рядом с ним на козлах и накинул на плечи щедро предложенный отрез «рыбьей кожи». Мужик подобрал поводья, шлепнул ими по лоснящемуся от дождевой пыли лошадиному крупу, и под скрип колес и чавканье глины в колеях начал разговор:

— Откель идете-то? Издалече?

— Да нет, не слишком, почтенный. К друзьям заходил, роженицу проведать, да на дитя посмотреть.

— Младенчик-то здоровенький вышел?

— Надеюсь.

— Это главное! — С видом знатока заявил возница. — Они если слабенькие да больные родятся, не живут подолгу… Да если и живут, все по знахарям-травникам водить приходится, а где ж денег взять? Те ведь дерут за свои зелья столько, что весь год на один глоток копить приходится!

— Ведуньи своей в деревне нет?

Пегая голова сокрушенно качнулась:

— Ох, откуда же? Не свезло нам, не приманили.

— И своих не рождалось?

— Видно, не ту воду пьем, да не по той земле ходим, — совершенно разумно, а главное, точно подметил возница.

В самом деле, место жительства влияет на те или иные таланты и склонности, хотя для этого необходимо иногда прошествие нескольких веков и смена не одного десятка поколений .

— Ну, ведьма-то есть?

— А то ж! Сколько себя помню, ворожит старая! — Хмыкнул мужик, но не без гордости в голосе. — Так ведь всякая баба — ведьма. У меня самого в доме аж четверо, и когда чем не угожу, никакой ведьме в изворотливости и вредности не уступят!

— Это верно… — покосился я на кайрис, тихо лежащую среди мешков.

А возница, окончательно примирившийся с моим обществом и получивший возможность всласть поболтать, продолжал:

— Ну да ничего, зато отбою от посетителей нет: так и норовят дочек моих хоть глазком обшарить, раз уж руками не удается!

— Посетителей?

— Я ж гостевой дом содержу, — запоздало сообщил мужик.

— Гостевой дом? А не найдется у тебя местечка на ночлег? До вечера дождь уже не уймется.

— До вечера? — Прищуренный взгляд обратился к серому небу. — Почитай, три дня идти будет: в наших краях ненастье быстрее не заканчивается.

Три дня? Времени совсем в обрез. Ладно, сначала передохну, а потом наберусь решимости и доплетусь до смыкания. Вымокну, конечно, с ног до головы, вымажусь в грязи… Не хочется. Но если ждать, пока дорога просохнет, мне и всей весны не хватит. Да, пойду. Но только не раньше, чем завтра, и только после сладкого сна в теплой и сухой постели.

— Так найдется местечко?

— Может, и найдется, — пожал плечами возница. — Если в мое отсутствие новых героев не прибавилось.

— Героев?

— А вы разве не из них? Этих, как их там… демонуе… демонио… олухов?

Я едва удержался от смешка. Олух — это про меня. А вот все остальное…