Осколки (Трилогия) - Страница 307

307

– А нужна ли нам в наших совместных поисках служанка?

Младший понимающе кивнул:

– Три – хорошее число, лучше, чем четыре.

– Тогда, может быть, позволим ей вернуться к исполнению обязанностей?

Такое развитие событий не входило в планы «братцев»: старший, не переставая улыбаться, нахмурился, словно показывая приятелю, что недоволен моим предложением и не советует его принимать. Вообще-то проще было произнести пару слов, а не двигать лицевыми мускулами, сооружая невнятные гримасы, если только… Как выдастся удобный момент, обязательно проверю свою догадку.

– Обязанностей, говорите? Первейший долг слуг – следовать воле хозяина.

Пальцы «младшего» вплотную придвинулись к щеке Литы, и девушка, не решаясь отвернуться, зажмурилась в ожидании развязки.

Продолжаю свою мысль:

– Хозяин же, в свою очередь, бережет принадлежащее ему добро.

В серых глазах сверкнуло удовлетворение: по всем приметам выходило, что рыбка попалась на крючок, осталось только вовремя подсечь.

– А вы, верно, хороший хозяин?

Я скучающе провел взглядом по истертому лаку паркета под ногами «братцев», по резьбе панели, к которой спиной прижалась Лита, по пылинкам, танцующим в луче света, заглядывающего в коридор из открытой двери.

– Если я чему-то хозяин, то только своему слову.

– Этого вполне достаточно, правда, брат?

Старший кивнул, напряжением каждой черточки показывая готовность к проверке любого из моих утверждений.

– А вы, похоже, еще беднее меня. По крайней мере, одного из вас кто-то уже лишил возможности и давать слово, и забирать обратно…

Только ладонь младшего, упершаяся во вздыбившуюся от гнева грудь второго «братца», не позволила бою начаться немедленно:

– Я слышал, Мастера во всем придерживаются правил?

– Если правила определены и приняты всеми сторонами.

– И что вы думаете об установлении правоты посредством сравнения сил?

Ну вот, последний поворот пройден и до цели осталась прямая, как стрела, и столь же короткая дорожка.

– Временами это становится единственным выходом.

– Если следовать правилам, нужно начинать с вызова, не так ли?

Предлагает мне стать зачинщиком драки? Нет уж.

– Бросить вызов мало. Нужен еще тот, кто его примет: зачем же зря разбрасываться ценными вещами?

– Тот, кого попрекнули бедностью, уж точно не будет тратить свое единственное сокровище попусту.

Из взгляда «младшего» исчезли последние лучики ехидства, осталась только целеустремленность, не допускающая сомнений: псы натравлены и не отступят, пока не сожмут челюсти на горле указанной принцем жертвы. На моем горле.

Ох, как все это грустно… Еще один только вдох, вызов будет брошен, и мне придется ответить. Подвергая риску свое здоровье и обрекая на смерть двух, может быть, вполне заслуживающих того, но все-таки живущих своими жизнями людей. Придется убивать, потому что оставить «братцев» в живых значит обрести врагов, поскольку мои противники не из числа тех, что способны, осознав чужое превосходство, не проникнуться вечной ненавистью, а спокойно отойти в сторону.

– Вы, парни, можете делать что хотите, я вам не нянька, но задираться с Мастером не советовал бы, – заметил Эрне, прислонившийся к дверному косяку той самой комнаты, дверь которой была распахнута и пропускала в коридор солнечный свет.

– Не веришь в наше мастерство? – с почти искренней обидой спросил младший.

– Я верю только в своих богов, – спокойно и веско возразил капитан. – Который из вас сильнее, мне знать неинтересно, но… Не думаю, что ректор Академии будет в восторге, узнав, что кто-то причинил вред его любимому племяннику.

На лицо младшего из «братцев» опустилась заметная тень сомнения, а Эрне продолжил:

– Как будете оправдываться, ваше дело, только вряд ли даже нижайшие извинения и мольбы о прощении помогут избежать кары. Если покровительство его высочества стоит того, не смею препятствовать.

Он отвесил насмешливый поклон, поворачиваясь к «братцам» спиной и собираясь вернуться в комнату, где, по всей видимости, отдыхал после дороги, но был остановлен ядовитым вопросом младшего:

– Выслуживаешься? Надеешься, за тебя замолвят словечко?

Произнесенные слова – даже не намек, а прямое приглашение, первый аккорд в песне клинков, потому что для честного служаки не может быть оскорбления страшнее. Я невольно задержал дыхание, ожидая самого худшего, но капитан оказался мудрее и расчетливее: не поднял перчатку вызова. Промолчал, распрямляя спину, как на параде, оставляя противнику возможность нанести лишь заведомо подлый удар.

Подлецами «братцы» были наверняка, но становиться дураками не собирались, потому вынуждены были отступить, ко всеобщему облегчению. Угроза стать досадной помехой на пути ректора оказалась весомым доводом: пусть племянник из любимого вполне способен превратиться в ненавистного, но кровь – не водица, и даже за паршивую овцу в семье можно получить «на орехи» столько, что не сможешь ни унести, ни вынести.

Лита осторожно раздвинула ресницы, удостоверяясь в отсутствии опасности, и открыла было рот для своего излюбленного вопроса: «Не надо ли чего?», но я успел поднять руку в жесте, призывающем к молчанию.

Эрне все так же стоял в дверном проеме, словно не слышал удаляющихся шагов «братцев». Человек предотвратил кровопролитие, получил пощечину, больно саднящую сердце… Благодарность – самое малое, чем я могу отплатить. Нужно только узнать, в каком виде предоставить оную для нужд капитана.

307