Осколки (Трилогия) - Страница 286

286

«Конечно, выбор уже сделан… Ведь нужно не просто пустить райга в свое тело, но и удержать его, а это потребно уметь либо от рождения, либо достигать долгими тренировками…»

Я оторопело тряхнул челкой. Проводник по-прежнему смотрел куда-то в небо и всем видом показывал, что его равно мало волнуют и чужое восхищение, и чужой ужас.

Он собирается умереть?!

«Да, причем от своей же собственной руки, потому что любое касание извне может нарушить выстроенные стены и…»

Бред. Я сплю? Ущипни меня!

«Я бы с радостью, любовь моя, но никак не отращу пальчиков… – грустно сказала Мантия. – Все происходит так, как и должно происходить. Не вмешивайся. Позволяй людям хоть иногда делать то, что они хотят, хорошо? Побудь зрителем, а не участником, Джерон, это не менее увлекательное занятие…»

Да, не менее. Но к нему быстро привыкаешь и уже не мыслишь себя в действии, предпочитая предоставлять событиям идти своим чередом. Наверное, в подобном подходе есть своя мудрость и справедливость, не спорю. Только мне он пока не близок и не приятен: если я знаю, как можно справиться с трудностями, то не должен отступать в сторону.

«Вот-вот, «если» знаешь… На сей раз ты бессилен, потому просто смотри…»

Бессилен, подружка права. Заблудившуюся между бытием и небытием душу я не могу ни потрогать, ни услышать, ни увидеть. На любом из Уровней зрения. Даже на Изнанке. Самое большее, что мне подвластно, – заметить колебания Прядей, мимо которых проносится райг, но этого прискорбно мало. Значит, остается сидеть и смотреть? Что ж, попробую.

Позволять другим делать то, что они считают необходимым и правильным? Трудное занятие, особенно когда видишь иной выход из лабиринта. Но может быть, все в порядке? В конце концов, кто я такой, чтобы направлять чужие судьбы? Не бог, уж точно. Впрочем, и знакомые мне боги никогда не вмешиваются в течение событий, позволяя себе лишь набросать камней, которые их подопечным приходится огибать, сдвигать с дороги в сторону, карабкаться поверху. Выбор существует всегда, и каждое живое существо вольно делать его на свой страх и риск. Следовательно, мне нужно успокоиться и отдать сложную задачу на откуп тому, кто знает хотя бы один верный способ ее решения…

Пока я уговаривал себя не волноваться понапрасну, Проводник закончил общение с небом. По всей видимости, он возносил молитву кому-то из богов, прощаясь, испрашивая дозволения, а может быть, и помощи в осуществлении задуманного. Так или иначе, разговор с синевой не мог продолжаться вечно: бывший лэрр присел на корточки, расстегнул ремни принесенной с собой сумки, вынул из чехла нож с коротким тонким лезвием и, не прекращая движения, полоснул себя поперек левого запястья, прямо по венам. Сжал-разжал несколько раз пальцы, чтобы усилить ток крови, и опустил руку вниз, остановив в дюйме-двух над палубой.

Кап. Кап. Капля, другая, еще одна, вот их сестрички сложились в струйку, соединив красным стежком ранку и деревянные доски. Проводник не мог видеть, но точно почувствовал этот момент и что-то беззвучно произнес одними губами, а мигом спустя лизнул окровавленное запястье, обмотал полоской ткани и поднял взгляд на меня:

– Ну, вот и все.

– Так просто?

– А чего ты ожидал?

Он все так же буднично и неторопливо убрал нож в сумку, вместо оружия являя на свет божий маленький горшочек с плотно подогнанной крышкой.

– Да собственно, ничего выдающегося, но…

Проводник хмыкнул:

– Но в глубине души надеялся увидеть чудо, да?

– Пожалуй.

Шани, где-то пропадавшая все это время, потерлась боком о мои ноги, требуя очередного поглаживания и катания на руках.

– Соскучилась, гулена? Ладно, иди сюда.

Вот уж кто никоим образом не беспокоился о бродячих духах, так это кошка. Впрочем, в народе говорят, что именно усато-мохнато-хвостатое мурлычущее племя может беспрепятственно видеть сокрытое от других глаз и ходить из одного Пласта реальности в другой так же легко, как люди выходят из дома на улицу и возвращаются обратно. Мне бы твое умение хоть ненадолго, мохнатка… Правда, толком не знаю, зачем. Не беседы же мне вести с этим духом, уговаривая уйти к мертвым по доброй воле и без нанесения вреда живым! Хотя…

Я азартно цыкнул зубом, наблюдая, как Проводник начинает натираться мазью из горшочка. Порыв ветра донес до меня резкий аромат, от которого захотелось зажмуриться и задержать дыхание: судя по запаху, редкостная гадость. И словно в подтверждение моих предположений, кожа парня в тех местах, которые уже успели покрыться странным составом, покраснела, становясь похожей на обожженную.

– Чем занимаешься?

– Вашей безопасностью, чем же еще?

– И как это зелье поможет нас защитить?

Проводник нехотя оторвался от своего занятия и пояснил:

– Я могу сжечь себя только там, где не будет возможности добраться до других людей, то есть в реке и как можно дальше от корабля. А чтобы вода не затушила пламя, нужны некоторые приготовления. Понятно?

Он так скучно об этом рассказывает, словно умирает по десять раз на дню. Бр-р-р! Собирается превратиться в головешку и сгореть изнутри? Честь ему и хвала за столь благородный поступок, но… Как там говорила Мантия? Иногда времени на благородство попросту нет. Особенно у меня.

– Послушай…

– Что? – Проводнику все больше и больше переставала нравиться моя любознательность.

– А ты можешь разговаривать с духами?

Размеренные круговые движения продолжились.

286